Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая - Бушков Александр

– Я стою на стороне порядка, ваше высочество, – сказал д’Артаньян. – А это совсем другое.

– Что это за порядок, если он защищает слабых и никчемных? Сила в том и состоит, чтобы самому устанавливать для этой жизни свои порядки…

– Боюсь, здесь мы с вами, принц, решительно не сходимся, – ответил д’Артаньян мрачно.

– Черт вас раздери, но вы же сильный человек, это несомненно! Сильные люди должны держаться вместе! Что такого вам в состоянии дать кардинал? О моем братце я и не говорю, самое большее, на что он способен, – это со вздохом вынуть из кармана пару десятков пистолей…

– Есть еще вещи, которые не имеют отношения к материальным благам, ваше высочество, – ответил д’Артаньян почтительно, но твердо. – Право же, есть…

– Да бросьте! Наш мир насквозь материален, а все его населяющие – насквозь порочны, исходя из этого и следует жить…

– Вот уж не ожидал в лице вашего высочества встретить приверженца янсенизма^[16]… – усмехнулся гасконец.

– Да бросьте вы, какой там янсенизм… Не стройте из себя святошу! Послушайте, д’Артаньян, присоединяйтесь ко мне. Мне нужны именно такие люди – которые не умеют предавать.

– Но если я перейду на вашу сторону, я тем самым кое-кого как раз и предам…

– Тьфу ты! – в сердцах сказал герцог Орлеанский. – Да ничего подобного! Вы просто выберете правильную сторону, вот и все.

Д’Артаньян решительно сказал:

– Давайте прекратим этот разговор, ваше высочество. Вы меня ни за что не переубедите, так что не тратьте зря время…

– Дурачина! Вас же убьют! Они там… – он показал пальцем себе за спину, в глубину дома, – они там пышут злобой. Мари умна и коварна, как сто чертей, но она все-таки женщина, и ей никогда не овладеть в полной мере принципами высокой политики, требующей отказаться от лишних эмоций… Я – другое дело. Я вам давно все простил и забыл о многом…

– Это делает честь вашему высочеству… Разрешите откланяться?

– Не валяйте дурака! Вас убьют…

– Пусть попробуют. У меня тоже есть шпага.

– Да кто сказал, что они будут драться открыто? Шпагами?

– Будем надеяться на гасконское везенье, – и с этими словами д’Артаньян, раскланявшись, вышел.

– Ну слава богу! – облегченно вздохнул Каюзак, увидев, как он спускается по ступенькам в тяжелом раздумье. – Я уж хотел выломать дверь, мало ли что…

– Говоря по чести, я был готов к нему присоединиться, – сказал де Вард хмуро. – Когда имеешь дело с герцогом Орлеанским… Чего он от вас хотел?

– О, совершеннейших пустяков, – сказал д’Артаньян со вздохом. – Чтобы я предал всех и вся, перейдя к нему на службу. Эти знатные господа порой бывают удивительно тупы, никак им не втолкуешь, что остальной мир вовсе не обязан разделять их мнение… Ну что же, мы, кажется, проиграли, господа? Наши свидетели мертвы, у нас нет никаких доказательств…

– Проигранное сражение еще не означает проигранной войны, – сказал Каюзак.

– Согласен, – кивнул де Вард. – Каюзак, хоть и не светоч мысли, иногда выражается метко и умно. Беда только, что конца войны на горизонте что-то не видно…

Глава вторая

В Лондон, господа, в Лондон!

– Прекрасно, – сказал кардинал Ришелье с наигранным бесстрастием. – Просто великолепно. Вы ворвались в тот злокозненный дом, словно великие античные герои… я не называю имен этих героев, поскольку подозреваю, что для кое-кого из вас они останутся пустым звуком ввиду досадных пробелов в образовании… Но все равно, вы храбрецы, господа гвардейцы! Мои поздравления! Вот если бы только к вашей храбрости добавить толику здравого рассудка и сообразительности… Помилуйте, ну кто же врывается в дом, когда совершенно неизвестно, на какие сюрпризы можно наткнуться внутри и что за люди в доме находятся?!

Трое друзей стояли повесив головы и даже не пытались возразить, потому что упреки кардинала, каждый признавал это в глубине души, были совершенно справедливы. Дело они провалили позорнейшим образом…

– Кто-то из вас виноват больше, кто-то меньше, – продолжал кардинал, глядя на них ледяным взором. – Д’Артаньян, хотя и неплохо показал себя в известной поездке, все же неопытен в некоторых вещах, а потому заслуживает известной доли снисхождения. То же относится и к Каюзаку, чья сильная сторона, простите за невольный каламбур, заключается как раз в силе, а не в остроте ума. Но вы-то, де Вард! Вас никак не назовешь неопытным или тугодумом. Почему вы не отправились незамедлительно ко мне или Рошфору? За домом немедленно установили бы тайное наблюдение, и птичку можно было поймать в сеть без всяких вторжений наудачу… Куда вы смотрели, де Вард?